(из "дисклеймера" к книге Джекоба Нидлмана "Сердце философии", перевод Андрея Коклина)

Страх такой внутренней смерти уже начал всплывать в восприятии современного мира. В спокойные моменты, отдельный человек чувствует страх этого внутреннего умирания и видит, что все прочие страхи его жизни — его физические и психологические страхи — никоим образом с ним не связаны. И в то же время он ощущает — вместе с этим страхом — страстный зов или любовь, неизвестные ему в обычной жизни. Он видит, что ни одно из других чувств и влечений в жизни — к его семье, работе, возможно, даже своему Богу — никак не связано с этим стремлением к чему-то, что он даже не может назвать. И он задаётся вопросом, чем он может исцелить это глубинное разделение в себе между стремлением к бытию и своими психо-социальными потребностями. Ни обычная религия, ни терапия, ни социальная деятельность, ни путешествия, ни работа, ни искусство не способны соединить эти две фундаментальные мотивации внутри него. Но это восприятие присутствует в нём лишь в подобные особые моменты, когда же человек возвращается к своим повседневным делам, осознание этого разделения внутри него забывается.
Что же поможет ему вспомнить? Поскольку абсолютно необходимо, чтобы он вспомнил эту истину о самом себе. Иначе он будет поглощён внешними силами природы и общества. Он будет "жить" всеми теми эмоциями, мнениями, обязательствами, ужасами, обещаниями, программами и конфликтами, составляющими ежедневную жизнь каждого человеческого существа. Он забудет, что внутри него фактически существуют две отдельные жизни и что эти в корне отличные жизни необходимо каким-то образом соотнести друг с другом. Он будет стремиться к счастью, к творчеству, любви, высшему служению; к пониманию, здоровью, целостности, безопасности, веселью, страстной вовлечённости — но ничто из этого для него не будет возможным в состоянии такой метафизической забывчивости. До тех пор пока он не помнит реальной двойственной структуры своего бытия, он сам и жизнь вокруг него будут создавать лишь ткань иллюзии.
Функция философии в человеческой жизни заключается в том, чтобы помочь человеку вспомнить. Никакой другой задачи у неё нет. И всё из того, что гордо зовёт себя философией, но не служит этой функции — попросту не философия.
Но современный человек отклонился от философии настолько далеко, что он уже даже и не знает, какого рода должно быть это воспоминание. Мы думаем о памяти лишь как о внешней ментальной функции, поскольку само переживание глубинной памяти испарилось из наших жизней. Поэтому я прошу вас не сверяться по словарю или современным психологическим текстам для разъяснений о воспоминании. Это не что-то, что возможно определить с самого начала; смысл его будет проявляться по мере продвижения — это я обещаю.
И есть ещё нечто другое, что я должен озвучить здесь с самого начала — как некий дисклеймер или даже предупреждение. Философия не является ответом на что-либо. И также, с другой стороны, это не просто техника по задаванию вопросов и критике посылок. Философия не служит для того, чтобы умничать. Она не холодна. Не враждебна. И в то же время, она лишает покоя, тревожит. Более того, то беспокойство, которое она приносит с собой, уже никогда не исчезнет, ему никогда не будет конца. Почему? Потому что, не успеет человек вспомнить, как он тут же забывает. И следовательно, вновь и вновь, ему необходимо напоминать — а подобные напоминания бывают далеко не всегда приятны.
Источник: Jacob Needleman, "The Heart of Philosophy", 2003
* (Оригинальный пост)
Содержание
Community Info